Возможно, ситуация даже ухудшается. В 2010-м в России, при большем чем в 2020-м объеме образуемых ТКО (55-60 млн тонн), перерабатывалось 5-7% из них, то есть до 4 млн тонн, сказано в докладе Международной финансовой корпорации.
Если так, то удельный вес перерабатываемого мусора за десять лет сократился в полтора, а абсолютный – в два раза. Для сравнения, на заре 2010-х годов Евросоюз уже перерабатывал 55% твердых отходов, а к началу 2020-х – 68%.
Анна Гаркуша из движения «Раздельный сбор» сомневается в достоверности данных, озвученных Радионовой, отмечая, что в России нет вразумительной базы информации, на которую можно ориентироваться. «Думаю, процент [переработки] выше», – полагает она.
Всё же, большинство комментаторов признают отсутствие прогресса в сфере утилизации ТКО. По прошлогодней оценке Счетной палаты, удельный вес перерабатываемых отходов не превышает 7%. Если она верна, то Россия если и не идёт назад, то топчется на месте.
Между тем государство провозглашает амбициозные цели по борьбе со свалками. Принятый в 2018-м федеральный проект «Формирование комплексной системы обращения с твердыми коммунальными отходами» обещает довести долю перерабатываемых ТКО до 36% к 2024 году. К 2030-му РФ собирается отправлять на сортировку 100% ТКО, лишь половина из которых будет поступать на свалки.
Сумеют ли власти переломить ситуацию?
Мусорный кризис
К ТКО относят мусор, образующийся в жилых помещениях: пластиковую упаковку, стеклотару, бумагу, старую мебель и бытовую технику, пищеотходы и тому подобное.
По оценкам экспертов, потенциально ценное сырье составляет около 40% бытовых отходов, а из-за отсутствия современной системы переработки экономика теряет около трети ВВП.
Хотя на ТКО приходится лишь сотая часть всех отходов, они составляют основное содержимое городских свалок, судьба которых оказалась в центре громких протестов, дискуссий и реформ последних лет.
Совокупная площадь мусорных полигонов в РФ – около 4 млн га, что сопоставимо с территорией Дании, Нидерландов или Швейцарии, утверждал в 2020-м тогдашний вице-премьер Алексей Гордеев. Кроме того, в стране действует множество нелегальных свалок.
Вместимость некоторых площадок исчерпана или будет исчерпана в самое ближайшее время, предупреждали аудиторы Счетной палаты. До 2024 года с мусорным коллапсом могут столкнуться 32 региона. По расчетам, к нынешнему сентябрю уже должны быть переполнены полигоны в девятнадцати субъектах.
Залежи отходов выделяют свалочный газ – горючий, вредный для здоровья и, разумеется, дурно пахнущий. Главные компоненты смеси – диоксид углерода и метан – губительны для климата. Пожары, то и дело вспыхивающие на свалках, накаляют ситуацию еще сильнее.
Население сопротивляется созданию новых или расширению старых свалок. Выброс свалочного газа с полигона «Ядрово» близ подмосковного Волоколамска, в результате которого в больницу попало более полусотни человек, положил начало «мусорным протестам», охватившим регионы в 2018-2019 годах. Самым известным эпизодом этой борьбы была упорная кампания против ввоза московского мусора в Шиесе (Архангельская область), увенчавшиеся победой жителей.
Власти отреагировали на растущее недовольство проведением так называемой «мусорной реформы», стратегической целью которой провозглашен полный отказ от полигонов ТКО к 2030 году. Однако изменения только разожгли страсти.
Мусорная вертикаль
Чтобы достичь поставленных целей, было необходимо построить новую отрасль экономики. Владимир Путин подчеркивал, что делается это впервые (это не совсем верно, поскольку в СССР существовала система сбора и переработки утильсырья, впоследствии разрушенная).
В лучших советских традициях курировать «великую стройку» решили из единого центра. Им стала созданная указом президента в 2019-м публично-правовая компания «Российский экологический оператор» (РЭО). В её задачи входит привлечение инвестиций и финансирование проектов, экспертиза и планирование, а также надзор над тем, как регионы выполняют предписания Москвы.
Централизованно управлять сложным и громоздким хозяйством было бы невозможно, не сократив количество игроков мусорного рынка.
Перед реформой вывозом мусора обычно занимались управляющие компании в сфере ЖКХ и фирмы, заключившие с ними договоры. По данным компании «РТ-инвест» (структура «Ростеха», один из лидеров отрасли) в стране действовало 4 тыс. таких операторов. Формально они были обязаны поставлять отходы на сортировку и переработку, но часто ТКО просто сваливали на полигоны, а то и просто в лесу.
К 2019 году большинство регионов обязали выбрать единых региональных операторов по обращению с ТКО – территориальные монополии, в обязанности которых входит сбор, вывоз, сортировка, утилизация или захоронение мусора, и, кроме того, ликвидация незаконных свалок. На сегодняшний день их насчитывается 178.
Оплачивают деятельность регоператоров напрямую жители. Если раньше плата за вывоз отходов была «зашита» в расходы по содержанию жилья, то теперь в квитанциях у граждан появилась новая строчка: «обращение с твердыми коммунальными отходами».
Размер платежа зависит от нормы накопления ТКО (на одного человека или квадратный метр жилья в месяц), количества жильцов или площади квартиры и единого тарифа на услугу регоператора, зависящая от объема перевезенных им в год отходов.
Монополизация сферы вызвала протесты как у малого и среднего бизнеса, недовольного изгнанием с рынка, так и у населения, шокированного полуторакратным скачком цен на услугу.
Регоператоры обосновывали непопулярные меры необходимостью крупных вложений в инфраструктуру: рекультивацию полигонов, строительство мусоросортировочных станций, расширение автопарка мусоровозов, установку мусорных баков и так далее (предполагается, что это не по плечу маленьким компаниям).
Таким образом, модернизацию системы обращения с отходами возложили на плечи граждан, финансирующих монополии, часть из которых, по сведениям The Bell и Русской службы «Би-би-си», принадлежат родственниками госчиновников.
Насколько эффективна реформа?
В 2010-м в России насчитывалось всего пять мусороперерабатывающих заводов, говорилось в докладе Международной финансовой корпорации. Спустя восемь лет предприятий, использующих вторсырье, было уже 211, отмечало исследование ВШЭ. Тогда же Владимир Путин пообещал удвоить их число, построив 200 новых объектов к 2024 году.
Судя по сообщениям СМИ, за последние три года мусороперерабатывающие производства открылись во многих регионах. Однако, как ни парадоксально, это не сказалось на статистике, отражающей долю перерабатываемых ТКО.
По словам эксперта проекта «Ноль отходов» «Гринпис России» Дмитрия Нестерова, имеющиеся производства страдают от нехватки сырья: не потому, что мусора не хватает или продукция из него не востребована (напротив, в нынешнем году наблюдается повышенный спрос на вторичный пластик, макулатуру, стеклобой), а из-за проблем со сбором и сортировкой.
Переработчики закупают вторсырье либо у крупных производителей отходов (например, ритейлеров), либо на полигонах у регоператоров, либо у граждан, через сети раздельного сбора.
Однако на 976 официальных свалок приходится лишь 200 мусоросортировочных станций, только 10% которых автоматизированы.
Процент извлечения полезных компонентов из смешанных или «мокрых» отходов на сортировках невелик. Там, где это делается вручную, он, по оценкам экспертов, составляет примерно 8-10% и лишь в исключительных случаях достигает 20%.
В итоге большую часть вторичных ресурсов по-прежнему сваливают на полигоны, в то время как переработчики заявляют о загруженности своих предприятий лишь на 20-60%. Доходит до того, что производители вторичного пластика вынуждены закупать отходы за границей.
Раздельный сбор невыгоден монополиям
Развитию рециклинга мешает отсутствие системы раздельного сбора отходов, считают эксперты, опрошенные Eurasianet.org.
По мнению специалистов, если бы на полигонах сортировались не «мокрые», а «сухие» (предварительно отсортированные гражданами) отходы, из них можно было бы извлечь до 60% полезных компонентов. Но, поскольку этого не происходит, поток сырья остается неустойчивым, а инвестиции в переработку – рискованными.
«Вкладывать деньги в оборудование, которое будет недозагружено – глупо», – говорит Анна Гаркуша из движения «Раздельный сбор».
На словах власти поддерживают внедрение раздельного сбора. В прошлом году правительство утвердило дорожную карту, предусматривающую льготные тарифы на вывоз мусора для граждан, сортирующих ТКО, и бизнеса, способствующего максимальному извлечению вторичных ресурсов. Переходить на раздельный сбор призывает и Владимир Путин, и премьер Михаил Мишустин.
Местные власти отчитываются об успехах. По данным Минприроды, система уже действует в 65 из 85 регионов.
Однако при более тщательном рассмотрении ситуация оказывается иной. В России примерно 600 тыс. контейнерных площадок, подсчитал Общероссийский народный фронт. Баками для раздельного накопления ТКО оборудованы лишь 80 тыс., то есть одна из семи точек, следует из данных РЭО на начало нынешнего года.
При этом на одну «продвинутую» площадку приходится в среднем 1,1 контейнера для отобранного мусора, тогда как, например, в Германии обычно используется четыре бака, а в Финляндии – пять.
Двухконтейнерная система (когда микс из пластика, стекла и бумаги отделяется от всего остального) неэффективна, так как все равно требует досортировки на полигоне. К тому же гражданам, видящим два бака со смешанным мусором, труднее поверить, что один из них поедет на переработку (а значит, меньше стимулов разделять ТКО), убеждена директор движения «Раздельный сбор» Татьяна Нагорская.
В июне лишь 27% респондентов ФОМ отметили, что вблизи их дома есть условия для раздельного сбора отходов. При этом 87% заявляют, что готовы сортировать мусор, если появится такая возможность.
В законе об отходах производства и потребления нет обязательного требования вводить раздельный сбор, а региональным операторам экономически невыгодно этим заниматься, считает Дмитрий Нестеров из «Гринпис России».
До недавнего времени доходы регоператоров от продажи извлеченного вторсырья вычитались из их валовой выручки, от которой зависит размер тарифа, что делало обработку невыгодной в принципе.
«Регоператору важен перевезенный объем. Чем больше смешанных отходов, тем больше выручка. Они объявляют все отходы своими», – поясняет Нагорская.
В итоге монополисты не только не стремились вовлекать население в процесс сортировки, но даже ликвидировали раздельный сбор там где он существовал или судились с жителями, организовавшими сепарацию мусора своими силами.
Год назад «мусорные» лоббисты требовали дополнительных субсидий из бюджета за привлечение НКО к сортировке, считая, что общественники крадут их ресурсы.
Осенью прошлого года регоператорам разрешили класть прибыль от продажи вторсырья в свой карман. Однако опрошенные эксперты не верят, что это исправит положение.
«Доходы за перемещение [ТКО] несравнимы с доходами, получаемыми за вторсырье. Они (регоператоры) ни черта не смыслят ни в раздельном сборе, ни в работе с населением», – полагает Нагорская.
«Регоператоры будут вынуждены делать раздельный сбор, потому что им спустят это сверху. Предполагаю, это будет неэффективный раздельный сбор, который ляжет на плечи населения финансово», – соглашается Гаркуша.
Сортировку – в трубу?
Вероятнее всего, власти и регоператоры просто избавятся от лишней головной боли, сделав ставку на сжигание плохо сортированного мусора.
Несмотря на протесты экологов, в прошлом году ТКО признали возобновляемым источником энергии. Теперь, после удаления 8-10% пригодного для переработки материала на сортировочной станции, отходы можно «термически обрабатывать», а попросту – сжигать.
По мнению Нестерова, это труднообъяснимая ошибка: мало того, что сжигание уничтожает дорогие ресурсы и загрязняет атмосферу, так еще и электричество из мусора не нужно рынку, где наблюдается переизбыток энергомощности.
Однако для чиновников это простой способ выполнить нормативы и отчитаться о прогрессе в области переработки, а для регоператоров – привычный паттерн поведения (если не вывезти и захоронить, то вывезти и сжечь).
Несмотря на то, что общественность относится к мусоросжигательным заводам (МСЗ) не многим лучше, чем к свалкам, правительство, видимо, считает этот путь безальтернативным.
Недавно зеленый свет мусоросжиганию дал Владимир Путин, раньше называвший МСЗ «керосинками, которые ухудшают экологическую обстановку при сжигании».
«РТ-инвест» уже строит пять МСЗ в Подмосковье и Татарстане, и рассчитывает получить госфинансирование на 25 подобных объектов.
Новый РОП, старые проблемы
Поскольку проектировщики МСЗ считают себя частью «зеленой» экономики, они рассчитывают на средства экологического сбора, собираемого с бизнеса в рамках механизма РОП – расширенной ответственности производителей.
С 2014 года компании, производящие или ввозящие в России товары в деревянной, картонной, бумажной, пластиковой, стеклянной или металлической таре, а также текстиль, нефтепродукты, бытовую технику и так далее обязаны обеспечить их вторичную переработку или заплатить эко-сбор.
Нормативы утилизации (в зависимости от типа отходов) составляют от 10 до 45% отходов. Сумма эко-сбора – от 2 до 16 тыс. рублей за тонну. Компании могут собирать и утилизировать мусор сами, в ассоциации с другими или заключив договор с заготовителями вторсырья.
«РОП действовал более четырёх лет и показал полную экологическую и экономическую стагнацию», – подвела неутешительные итоги эксперимента вице-премьер Виктория Абрамченко.
О выполнении норм по переработке отчитывались лишь 10-15 тыс. из 160 тыс. производителей и импортеров. Контроль за выполнением требований и даже точный список компаний, обязанных им следовать, отсутствовали.
Поступления от эко-сбора не превышали 3 млрд рублей в год, что несравнимо с платежами населения (193 млрд в 2019 году). Собранные деньги поступали в федеральный бюджет, а затем выделялись регионам – на создание сортировочных станций, рекультивацию полигонов и тому подобное.
В итоге, концепцию РОП решили пересмотреть: по проекту Минприроды и РЭО, с 2022 года производители и импортеры будут отвечать за утилизацию 100% упаковки и платить удвоенный сбор, если не выполнят нормативы. Ожидается, что поступления вырастут до 10-12 млрд в год уже в будущем году. Оператором фонда, распределяющего средства от эко-сбора, должен стать РЭО (впрочем, против этого выступило Минэкономразвития).
Он же будет распорядителем единой электронной системы учета отходов от использования товаров (ЕГИС УОИТ), благодаря которой производителям будет сложнее уклониться от ответственности.
Новая РОП столкнется с монополизмом региональных операторов, уверена Татьяна Нагорская.
«Создана дуальная система [обращения с ТКО] с разными источниками финансирования: тарифы и вложения субъектов РОП. Две системы действуют независимо.
Производители нанимают заготовителей, чтобы они собирали отходы напрямую на переработку. Но регоператоры убивают заготовительный бизнес. Их цель – вывезти [отходы на полигон]. Они могут дать (переработчикам) лишь небольшие объемы [вторсырья], извлеченные на сортировках. Конечно, на безрыбье и рак рыба. Но не регоператоры формируют систему РОП», – считает собеседница Eurasianet.org.
Из-за несовершенства системы сбора и сортировки производители и импортеры вряд ли смогут переработать свои отходы в должном объеме. В результате они будут вынуждены платить эко-сбор и, таким образом, профинансируют мусоросжигание.
В итоге, главным выгодополучателем РОП может стать «РТ-инвест», считающийся крупнейшим из региональных операторов, контролирующим Подмосковье. А значит, монополизм на мусорном рынке только усилится.
Неустойчивое развитие
Мусорная реформа последовательно игнорировала принципы, которые сама и декларировала, считает Дмитрий Нестеров из «Гринпис России».
В законе об отходах сказано, что высшим приоритетом госполитики является максимальное использование исходных сырья и материалов (что относится, прежде всего, к промышленным отходам), предотвращение образования отходов, затем идёт их обработка, то есть сортировка и очистка, потом – утилизация (повторное использование) и лишь в самом конце – обезвреживание, включая сжигание. Такая иерархия соответствует международному принципу трех R (Reduce, Reuse, Recycle), поясняет эколог.
Российские реформаторы ставят пирамиду вверх тормашками, приоритизируя мусоросжигание и практически не уделяя внимания сокращению объема отходов. Такие инициативы как запрет одноразового пластика дебатируются, но пока так и не перешли в практическую плоскость. Минпромторг противится нововведению, называя его крайней мерой. Между тем подобные ограничения действуют не только в ЕС, то и в некоторых африканских, азиатских и даже постсоветских странах.
Причины консерватизма, вероятно, следует искать в монополистической природе российской экономики, ориентированной, скорее, на извлечение ренты, чем создание добавленной стоимости. Государству удобнее работать с двумястами крупными компаниями, аккумулирующими «дань», поступающую от населения и, в меньшей мере, от производителей, чем налаживать отношения с тысячами независимых фирм и общественных объединений.
«Фундамент [мусорной] реформы был ошибочным. Сделана ставка на монополизм, который никогда себя хорошо не проявлял. Создано чудище – институт региональных операторов. Всё это нужно менять, но менять очень сложно. Добиться кардинальных изменений не представляется возможным. Остается только “косметика”, “костыли”», – полагает Анна Гаркуша.
В итоге экономика замкнутого цикла, о которой недавно говорил Путин, становится реальностью лишь в переносном и довольно-таки безрадостном смысле.
Источник: eurasianet
Фото: reo.ru