В октябре в рамках Форума стратегов впервые ESG-принципы были введены в дискуссию регионального планирования и управления. Если раньше три заветные буквы экспертами и бизнес-сообществом по большей части подразумевались, то теперь вышли из смысловой тени. Наконец-то мы дожили до того, что власть и инвесторы стали говорить на одном языке. Постепенно среди субъектов федерации формируется иной взгляд на стоящие перед регионом и страной перспективы, не ограниченные достижением национальных целей. Более того, одно никак не противоречит другому. Даже наоборот помогает.
Если смотреть шире, то нацпроекты сориентированы как раз на соблюдение ESG-принципов. В фокус E (Environmental) вписываются национальные цели снижения уровня экологической нагрузки и восстановления окружающей среды, решение проблемы обращения отходов. S (Social) касается в том числе вопросов демографии и доходов населения. А реализация принципов G (Governance) способна закрыть все проблемные темы качества управления, лежащие на повестке дня – темпы роста экономики, инвестиции, экспорт, малый и средний бизнес, цифровая трансформация. Поэтому когда сегодня мир говорит о ESG, речь идет не просто о каком-то анализе данных. Под иностранной аббревиатурой скрывается современная идеология взаимоответственного поведения, которая, хочется верить, может избавить нас от деградации во всех сферах.
Искусство выбора
Суть стратегии заключается в поиске лишнего и отсеивании ненужного. Именно нацеленность на общий и верно избранный результат приводит к желаемому. Разобраться с главным и второстепенным одной из первых смогла Липецкая область, вооружившись ESG-принципами. Как заявил начальник управления экономического развития Липецкой области Кирилл Дождиков, регион отдает приоритет «зеленым» инвесторам. «У нас собственная лаборатория, которая позволяет оперативно проводить анализ окружающей среды», – сообщил он. Этим могут похвастаться далеко не все субъекты федерации.
На тематическом круглом столе Форума стратегов начальник управления экономического развития Липецкой области Кирилл Дождиков рассказал, что команда региональных управленцев стремится к договору коллективного согласия. «У нас много разных заинтересованных сторон, которые живут, работают, строят бизнес. Все они хотят, чтобы регион развивался. Чтобы согласовать пути по достижению этого развития, нужна стратегия», – объяснил Кирилл Дождиков. Также стратегия является источником необходимой информации для новых инвесторов, выбирающих площадку для размещения капитала.
«Мы понимаем, что лет через 5, а может уже через 3 года, инвесторы будут приходить не туда, где есть налоговые преференции, потому что они везде одни и те же, а туда, где смогут правильно просчитать свой бизнес», – считает начальник управления экономического развития Липецкой области Кирилл Дождиков.
На данный момент в Липецкую область вкладывается много международных компаний. Здесь действует особая экономическая зона промышленно-производственного типа «Липецк», где свои проекты реализует более 60 компаний из США, Японии, Китая, Германии, Бельгии, Японии, Нидерландов, Швейцарии, Австрии, Швеции и т.д. «Нам уже сейчас доверились крупные компании с международным именем, и мы не можем их подвести, – комментирует начальник управления экономического развития Липецкой области Кирилл Дождиков – Мы должны оправдать их доверие, поэтому для нас очень важно развиваться именно на ESG-принципах для того, чтобы на наших инвесторов не оказывалось давление с точки зрения их несоблюдения».
Весь мир уже живет в реальности, когда мировые фонды отказываются инвестировать в компании, игнорирующие ESG-принципы. Крупный бизнес торгуется на фондовых биржах и вынужден предоставлять открытую отчетность о своей политике устойчивого развития.
Если они не демонстрируют экологичность, их акции падают. Следовательно, они утрачивают конкурентные позиции на рынке. Это уже актуально для крупнейших российских производителей, ориентированных на экспорт. В 2020 году «Северсталь» потратила на природоохранные проекты 5,6 млрд рублей, «Газпром» в 2019-м — 53,22 млрд, а «Русал» — более 1 млрд долларов за последние 10 лет. Крупный бизнес осознал, что отторжение продекларированных принципов устойчивого развития приведет к изоляции и прекращению сотрудничества. И чтобы обеспечить своему бизнесу будущее, они априори становятся экологически и социально ответственными, даже если раньше Росприроднадзор никак не мог добиться от них возмещения ущерба за негативное воздействие на окружающую среду.
«Зеленая» промышленность
России пришло время понять, что будущее экономики без компромисса по устойчивому развитию невозможно. В США, Европейском союзе и Китае на протяжении последних лет экологическая повестка стала приоритетной. Провозглашен «Европейский зеленый курс», который также называют Зеленым пактом для Европы (the European Green Deal) – план перехода от использования ископаемых к возобновляемым источникам энергии и сырья в странах-членах Европейского союза. Цель «зеленой сделки» ЕС – достижение углеродонейтральности к 2050 году. В июле 2021 года Европа опубликовала пакет законопроектов Fit for 55, согласно которому страны ЕС намерены отказаться от автомобилей с двигателем внутреннего сгорания к 2035 году, включить судоходство в европейскую систему торговли квотами (ETS), постепенно лишить авиаперевозчиков бесплатных квот, увеличить долю возобновляемой энергии в энергобалансе до 40%.
Дополнительно план подразумевает введение механизма трансграничного углеродного регулирования, куда входит сбор за импорт в ЕС товаров, производство которых связано с масштабной эмиссией CO2. Так Еврокомиссия планирует защищать внутренних производителей от внешней конкуренции, поскольку они обязаны платить сборы за углеродный след от собственной продукции. Также закон затруднит возможность переноса производств из Европы в другие регионы с менее жестким экологическим регулированием. Несмотря на то, что меры планируется внедрить к 2026 году, готовиться к глобальной трансформации необходимо уже сейчас.
Теперь перед Россией встал риск выплат в пользу других юрисдикций со стороны ориентированных на экспорт отраслей, если в стране к этому сроку не появится своя система углеродного регулирования, принятая Западом.
Сегодня ESG-повестка заставляет переосмысливать перспективы развития и делает экологическое благополучие приоритетным. На секции форума «Зеленый рост» в России: теория и практика» заведующая сектором международных связей Института проблем промышленной экологии Севера Кольского научного центра РАН Елена Ключникова рассказала, что в силу растущего влияния экологической повестки может быть решена проблема с отходами горно-промышленного комплекса, столь актуальная для Мурманской области. По данным научного центра на 2017 год, в регионе накоплено 7,5 млрд тонн невостребованной горной породы в отвалах, хвостах обогащения и т.д. При этом там содержатся определённые ценные компоненты, которые можно было бы использовать, но вместо этого залежи породы лежат, дождем унося металлы в окружающую среду. Горнодобывающие отходы удешевляются, а экология страдает.
Как говорит Елена Ключникова, еще с 30-х гг. превалирует концепция комплексного использования минерального сырья, поэтому определенный массив технологий переработки отходов горной промышленности накоплен. Только раньше все наработки по этому вопросу отбрасывались с объяснением экономической невыгодности. Однако сейчас повестка изменилась.
В 2020 году стало известно о стратегической цели «Норникеля» провести глобальную модернизацию мощностей металлургического цеха Кольской горно-металлургической компании (дочернего предприятия «Норникеля»), которая минимизирует воздействие на окружающую среду. Результатом должно стать снижение выбросов диоксида серы, токсичного в больших концентрациях. В планах сокращение выделения SO2 на обеих площадках Кольской ГМК на 85% в 2021 году по сравнению с 2015 годом (2015 год — 155,0 тыс. тонн в год). Ради этого компания готова потратить почти 91 миллиард рублей за пять лет.
Как считает Елена Ключникова, «Норникель» — положительный пример перехода горно-металлургического предприятия к «зеленому» производству. «Они утвердили программу повышения экологической эффективности, ведется разработка комплексного экологического разрешения, осуществлен переход на выпуск концентрата по методу брикетирования, что существенно снизило выбросы сернистого газа в атмосферу», — объясняет эксперт.
Дополнительно планируется переход на технологию электроэкстракции (выделение металла из раствора электро-химическим путем – прим. ред.) для всего производства никеля, и позже для меди, что также существенно снизит негативное влияние.
Новая энергетика
Еврокомиссия указывает, что Россия — крупнейший поставщик в ЕС стали и железа (15%), а также минеральных удобрений (31%). Кроме того, страна занимает вторую строчку по объемам поставок алюминия (13%). В Минэкономразвития России подсчитали, что углеродный налог может затронуть российские поставки в объеме 7,6 млрд долларов в год, что эквивалентно 5,5% отечественного экспорта в Европу в 2020 году. Аудиторы международной консалтинговой группы KPMG смелее в своих оценках. При появлении углеродного сбора уже с 2022 году, суммарные потери отечественных экспортеров в первый год их действия составят 3,6 млрд евро. Далее налоговая нагрузка будет ежегодно возрастать, и в 2030 году придется заплатить уже 8,2 млрд евро, или 50,6 млрд евро накопленным итогом.
Неразрывно с этим связана тема декарбонизации российской экономики, которая подразумевает комплекс мероприятий, направленных на снижение количества выбросов парниковых газов, образующихся в процессе сжигания ископаемого топлива. Эксперт Международного центра устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО Михаил Юлкин считает, что для России декарбонизация – это не только выравнивание выбросов собственными поглощениями, но также и учет выбросов, связанных с внешнеэкономической деятельностью.
«Когда мы обсуждаем перспективы развития регионов и думаем, как осваивать российский Север, Дальний Восток и Арктику, мы можем рассматривать их как источник низкоуглеродного тренда и «зеленой» энергии», – предлагает Михаил Юлкин. С его слов, имеет смысл начинать с дальневосточных регионов, перепрофилировав их на производство «зеленого» топлива, например, водорода. «Формальное же выравнивание и поглощение выбросов приведет к тому, что мы потеряем промышленность», – уверен Юлкин.
Россия привыкла продавать газ и нефть, но добыча и потребление данных источников ископаемой энергии больше не укладывается в стратегию устойчиво развития глобального мира. Тем не менее, в переходных условиях Россия могла бы стать ключевым экспортером «зеленой» энергии, запустив производство альтернативного топлива – «чистого» водорода. Камчатка может стать генератором энергии с нулевым уровнем выбросов, если там будет наконец-то реализован проект приливной электростанции (ПЭС) – особый вид гидроэлектростанций, использующий энергию приливов. На территории Камчатского края располагается Пенжинская губа Охотского моря, где самые высокие приливы, доходящие до 13,4 м. Это одно из самых перспективных мест в мире для строительства подобных электростанций. Если всё получится, то Россия сможем производить чистейший «зелёный» водород, что особенно перспективно при переходе к углеродной нейтральности.
Могут быть реализованы и другие проекты, ориентированные на солнечную и ветровую энергию, биоэнергию и биотопливо, атомные станции нового поколения, термоядерные электростанции и т.д. Но особенно важно, что производство «зеленой» энергии позволит улучшить углеродный след для российского бизнеса, испытывающего внешнее давление из-за мировой ESG-принципиальности.
Источник материала и картинки: Регионы России