О подчас и трагических отношениях человека и государства. Этому конфликту сотни лет, и, вероятно, он будет существовать до тех пор, пока государственное управление не станет идеальным, чего, скорее всего, никогда не случится. Но каждый сюжет этой недели тянет как минимум на роман или голливудскую постановку.
Одна против системы
В девяностые годы, когда еще никто не знал слова «фандрайзинг», доктор-гинеколог Айшат Магомедова создала в Махачкале уникальную благотворительную больницу для горянок.Она сама выросла в высокогорном селе и знала, как тяжело там живется женщинам, которые каждый день трудятся на износ, и из-за этого у них случаются серьезные заболевания. А доступа к хорошей медицине в то время элементарно не было: даже добраться до медпункта в райцентре оказывалось непросто. Айшат всю жизнь положила на то, чтобы помочь этим женщинам.
Текст Евгении Волунковой «Она стояла насмерть»
За 14 лет существования больницы она стала настоящим прибежищем не только для женщин из горных сел, но и для сирот, беженцев, для девушек, пострадавших от насилия. Магомедова болела за каждую пациентку, тратила на них свою зарплату, жила на работе. А когда слава о больнице Айшат Магомедовой вышла за пределы Дагестана и даже России ( Айшат называли «дагестанской матерью Терезой», выдвигали ее на Нобелевскую премию мира), чиновники, которые выделили под больницу заброшенное здание, решили его забрать.
«История Айшат — архетипичная картина, когда маленькая женщина без армии, без ничего, противостоит огромной системе. Когда государство объединилось с отдельными *** (нехорошими людьми) и все они прут на нее: „Что ты тут встала?“ А она стоит. Потому что это ее место, она туда вросла. Куда она уйдет?»
Несколько лет шли суды. За Айшат выходили протестовать сотни женщин. Одновременно ее жизни ежедневно угрожали. На фоне сильнейшего стресса она тяжело заболела и умерла в 66 лет. Сегодня здание бывшей больницы в Махачкале стоит разрушенное — никто и никогда больше им не воспользовался. А коллеге Айшат, которая попыталась продолжить ее дело, присвоили статус иноагента, угрожают судами, проверками прокуратуры и ФСБ. История повторяется.
Как их спасти
Люди со спинальной мышечной атрофией (СМА) продолжают умирать, хотя в России зарегистрированы два препарата, которые останавливают течение заболевания. Эти препараты стоят десятки миллионов рублей, и принимать их нужно всю жизнь. В России теперь их закупают и выдают — но только детям (и то родителям приходится с государством судиться за право лечить своих детей). А как только тебе исполняется 18 лет, считай, ты обречен. Взрослые со СМА выходят на одиночные пикеты, записывают видеообращения и подают в суд на городские власти, но вместо даты суда им назначают дату госпитализации, а в больнице врачи выносят вердикт, удобный государству: спасение нецелесообразно.Текст Яны Кучиной «Спасение нецелесообразно: как Москва отказывает в лекарствах взрослым со СМА»
Редактор и автор Яна Кучина рассказала истории Виталия и Кати, которым государство не желает выделять спасительные лекарства. Катя — юрист, но ей пока не удается даже добиться судебного слушания по своему делу. Единственный выход для Кати, Виталия и других взрослых с СМА — громко заявлять свои требования. А нам с вами — поддерживать этих людей. Возможно, тогда государство прислушается. Ведь детям с СМА стали выдавать лекарства после того, как социально ориентированные СМИ и неравнодушные граждане несколько лет кричали об этом на всю страну.
Громкий голос жизни
У малышки Зарины — героини текста Светланы Ломакиной «Наша Зайка громко плачет » — была самая тяжелая форма СМА — первая. Она слабела на глазах, могла не дожить и до года, но дожила! Сейчас Зарине год и восемь месяцев. Она хорошо держит голову, двигает ручками, может сама пообедать. И если посмотреть на нее год назад и сейчас — это две разные девочки. Та — умирала, эта — живет. Произошло это благодаря терапии: Зарина дала родителям время на то, чтобы отсудить у государства «Спинразу». И все это время Бадоевым помогал фонд «Семьи СМА». Прочтите эту историю и поддержите фонд, пожалуйста, — от этого во многом зависит, как наши дети и взрослые будут получать терапию.Не проехать, не пройти
«И кричал я горе: „Подави мучителей моих!“ А гора не давила...» Эта цитата из романа Достоевского «Братья Карамазовы» хорошо иллюстрирует обращение к госструктурам сотрудников завода по розливу Новотерской минеральной воды.В Минеральных Водах сложилась ситуация почти анекдотическая, если бы не ее последствия. Более 200 человек, которые трудятся на производстве «Новотерской целебной» остались без работы, а вкусную и полезную воду приходится сливать в канализацию из-за того, что местный олигарх и его семейство купили дорогу, которая ведет к заводу, и запретили по ней ходить и ездить.
Текст Дмитрия Сидорова «Проще завод увезти в дружественный регион»
Репортаж корреспондента Димы Сидорова «Проще завод увезти в дружественный регион» в красках описывает эту трагикомическую ситуацию. И поведение местных чиновников, которые разводят руками, кивают друг на друга, обещают решить проблему — и ничего не решают.
Не все потеряно
"Я не люблю заканчивать рассылку «за упокой», и, чтобы не нарушать традицию, посоветую вам заметку «Гибрид благотворительности и бизнеса». Что такое импакт-инвестирование, и как это работает в России. Она все-таки предлагает с надеждой посмотреть в будущее.В мире появляется все больше технологических инноваций, которые приносят пользу окружающей среде и людям, при этом они очень выгодны своим инвесторам.
В первую очередь речь идет об инновациях в энергетике и медицине. Инвестиции в эти отрасли одновременно и приносят прибыль, и соответствуют целям устойчивого развития Организации Объединенных Наций, они и называются импакт-инвестициями.
В последние несколько лет импакт-проекты стали модным трендом на мировом инвестиционном рынке. Мы попытались выяснить, можно ли сказать, что это новый — более осознанный и экологичный — бизнес, за которым будущее, может ли это приносить существенный доход и работает ли все это в России".
Инна Кравченко, старший редактор «Таких дел»